ИСТОРИЯ СТРАНЫ В ЖИЗНИ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА

Каждый октябрь в современной России завершается днем, когда приходится вспоминать трагические страницы отечественной истории 20-го века. Возвращаться, пусть мысленно, к тем временам, когда политический климат был настолько суровым, что его холодное дыхание не просто обжигало и «замораживало» разные группы граждан, но и жестоко ломало судьбы людей, разрушая их привычный уклад, разлучая близких, отнимая даже жизни. Это было время потерь, потрясений и горьких слез, и хотелось бы, чтобы оно не повторилось в будущем. Одним словом, именно не забывать уроки прошлого призван День памяти жертв политических репрессий.

Наша газета старается регулярно знакомить своих читателей с судьбами жителей Сибирского, кого названная тема коснулась напрямую. На этот раз о своем отце, Александре Андреевиче, рассказывает Вера Александровна Корбмахер. Она знакома в Сибирском многим, потому что проживает здесь с июня 1992 года. Долгие годы, до выхода на пенсию, она трудилась в торговле, предлагая покупателям приобретать продукцию Первомайской птицефабрики.

В качестве вводной ремарки. Немецкая фамилия «Корбмахер» переводится на русский язык просто: первое слово в ее написании означает «корзина», второе слово – «делать». Итак, перипетии судеб людей и дух ушедшего времени нашел отражение в этом рассказе.

…Прогремели первые залпы Великой Отечественной войны, и государство стало ко всем немцам (по сути, своим, советским гражданам, что жили в европейской части СССР), относиться, мягко сказать, с недоверием. Мой папа в то время был совсем мальчишкой (ему исполнилось лишь 13 лет), жил с родными в Саратовской области в селе под названием Норки. Его отца очень скоро забрали в так называемую трудовую армию, и домой он уже не вернулся. Погиб. Его семью, как и других односельчан с немецкими корнями, отправили жить в Алтайский край. Да что отправили, правильнее сказать – выслали за Урал. Но очень долгой и трудной оказалась эта дорога. С Волги уезжали, когда было тепло, а в Сибирь попали, когда там уже лежал снег. Цена этого пути была страшной, ведь многие дети умерли, не выдержав тягот и невзгод переезда. Новым местом, где надо было обустраиваться, оказалось село Калмыцкие Мысы. Это в Поспелихинском районе нашего края. Кстати, я сама там и родилась.

Есть там речка и зеленый яр. Под яром тем переселенцы наскоро вырыли себе землянки. Папа не один же был переселен. С его семьей приехало много двоюродных братьев. Жили дружно. Когда на фронте шли  жестокие бои, здесь, в глубоком тылу, заставляли много работать, и не было особых скидок на возраст. Местному колхозу действительно требовалось немало рабочих рук. Всех волжских немцев НКВД взяло на строгий учет.

Когда мой отец стал постарше, и ему исполнилось уже 16 лет, он все равно должен был отмечаться каждое утро «в органах». Пока шла война, все было строго, без поблажек. Обладая интересом к технике, мой отец стал трактористом. Учиться уезжал, насколько помню его рассказы, в Тальменку. Папа был человек непьющий и очень любил все, что связано с машинами. Знал всё и про гусеничные трактора, и про колесный «Беларусь» со стогометом. Умел всем этим управлять.

Шло время. Жизнь понемногу налаживалась. Он познакомился с мамой (она русская, местная, сибирячка). Мама долго работала дояркой, потом растила детей. И вот что важно: у моего отца много лет не было паспорта, была только справка от колхоза, удостоверяющая, кто он такой. По-моему, только уходя на пенсию, он получил наконец-то свой паспорт. Странно так сложилось, что никак не приходила бумажка из Саратова с копией записи о его рождении в старых церковных книгах. Потому велась долгая и безрезультатная до поры переписка.

Папа прожил 81 год, все время работал. Вырастил нас, пятерых детей. (У меня один брат, остальные – сестры). Нам с отцом повезло. Он достоин того, чтобы им гордиться. Был он человеком добрым, не позволял себе грубых слов. По-настоящему любил детей, много заботился о семье. Когда-то, чтобы побольше зарабатывать, он перевез семью из колхоза в ближний совхоз имени Мамонтова (воевал в этих краях в Гражданскую войну такой знаменитый партизан). Отец не раз добивался звания ударника труда (было такое отличие в советское время), всегда находился на хорошем счету у руководства.

Чувствовала ли я сама какое-то негативное отношение к немцам? Ну, может, такое и было со стороны мальчишек. Это когда училась в первом-втором классе. Пробовали нас грубо обзывать за нашу иностранную фамилию (эхо минувшей войны было еще громким). Но это так, случалось между делом, и продолжалось все-таки недолго.

Я, когда была маленькой, язык знала, понимала, что говорили бабушки, а потом как-то немецкий почти забылся. Общались в основном только на русском.

…Считаю себя счастливой. Папа был работящий, да и мама – тоже. Родители нас, своих детей, заставляли учиться. Все мы что-то окончили, одним словом, состоялись в жизни. А настойчивость родителей была понятна: у отца – три класса образования, а у мамы вообще учиться  не получилось (ведь она росла в бедной, многодетной семье, которая, что говорить, жила трудно). Много сил отдала, чтобы поднять детей.

Пожалуй, к такому рассказу и не надо больше ничего добавлять.

В тему:

Вера Александровна  Корбмахер – о себе:

«После школы окончила кооперативный техникум в Барнауле. Получила специальность «товаровед». Потом практически всю жизнь проработала в торговле. Так случилось, что пришлось поездить по свету. Лишь однажды и недолго трудилась в детском саду (мы тогда служили в Жангиз-Тобе в Казахстане). У меня две дочери. С 2010 года – на пенсии».